В руках врага - Страница 78

– Боюсь, мэм, – ответил, помолчав, Тейсман, – я не тот человек, который вправе высказывать суждения по вопросам внутренней политики. Как вы, наверное, знаете, меня воспитали в приюте, а во флот я поступил сразу после школы. Семьи у меня нет, да и друзей среди гражданских лиц тоже. Бывать на Хевене мне доводилось редко и только по делам флота. Стыдно признаться, но я просто не в курсе условий жизни гражданских людей.

– Понятно, – пробормотала Рэнсом, опустив подбородок на сложенные руки и выгнув дугой брови. Похоже, умелая уклончивость Тейсмана ей понравилась, но она вовсе не намеревалась дать ему возможность сорваться с крючка. – Должна признаться, до сих пор я даже не задумывалась над тем, насколько военная карьера может… э-э… отдалить человека от жизни общества. Впрочем, оно и к лучшему. Зато уж по военным вопросам вы наверняка сможете вынести компетентное суждение. Не так ли, гражданин адмирал?

– Искренне на это надеюсь! – пылко заверил ее Тейсман, радуясь тому, что ему не придется кривить душой и доказывать, будто режим Законодателей по части свирепости и гнета так уж сильно превосходил нынешнюю власть.

– Очень хорошо. Тогда объясните мне, как мы, по вашему мнению, докатились до такого состояния.

На лице Рэнсом была написана столь неподдельная заинтересованность, что адмирал едва не купился и не заговорил откровенно. Он уже открыл было рот, но столкнулся взглядом с ее холодными, невыразительными глазами – и почувствовал себя так, будто его окатили ледяной водой. Эта женщина была еще опаснее, чем он думал: действуя исподволь, она едва не спровоцировала его на честный ответ, который обернулся бы бедой.

– Ну, мэм, – сказал он, помолчав, – я в ораторском деле не искушен и, с вашего позволения, буду говорить по-простому.

Адмирал выдержал паузу и продолжил, лишь дождавшись ее кивка.

– В таком случае, гражданка секретарь, могу со всей ответственностью заявить, что кризис, поразивший наши вооруженные силы, настолько глубок и всеобъемлющ, что вычленить его главную причину или даже группу причин весьма затруднительно. Бесспорно, к числу таковых относятся и просчеты довоенного руководства в планировании, и несомненные ошибки, допущенные на первом этапе войны. Как вы совершенно верно отметили, мы приступили к боевым действиям, имея несомненное численное преимущество, которое не сумели реализовать. Дело осложнилось и наличием у монти сверхсовременного вооружения. Должен сказать, что неспособность признать факт нашего технологического отставания и нежелание отсрочить начало активных операций до достижения если не превосходства, то хотя бы паритета сыграло не менее роковую роль, а ответственность за все это лежит на прежнем политическом руководстве и высшем командовании. Наши разведслужбы тоже дали маху: не смогли верно оценить возможности монти… не говоря уж о том, что прошляпили заговор и убийство Гарриса.

Он снова умолк, как бы осмысляя собственные слова, и пожал плечами.

– Иными словами, гражданка секретарь, нынешние наши трудности есть результат просчетов, допущенных до войны и на первом ее этапе. Когда ко всему этому прибавилась сумятица, вызванная убийством Гарриса, положение стало просто бедственным. В этом смысле я не могу не признать: да, виной всему – глупость и некомпетентность прежнего командования и высшего политического руководства.

– Понятно, – повторила Рэнсом.

Тейсман затаил дыхание, ибо в последней своей фразе, пожалуй, перегнул. Старое командование и впрямь допустило на первом этапе войны немало непростительных ошибок, однако самые тяжкие потери Народный Флот начал нести после того, как всех адмиралов, связанных с режимом Законодателей, расстреляли или отправили в ссылку. Именно смятение и страх, охватившие офицерский корпус в связи с началом массовых чисток, позволили монти рвать Народный Флот в клочья. Это вряд ли можно было списать на Законодателей, к тому времени уже почти поголовно уничтоженных. Однако он надеялся, что Рэнсом этой несуразицы не заметит.

Так, очевидно, и случилось. Некоторое время она молча обдумывала его слова, а потом кивнула.

– Я рада, гражданин адмирал, встретить в вашем лице человека, реалистически представляющего себе причины наших бед. Это заставляет меня надеяться, что у вас найдутся и разумные предложения по преодолению нынешних недостатков.

– В том, что касается чисто военной сферы, у меня и вправду имеются некоторые соображения, – осторожно сказал Тейсман, – хотя некоторые из них, возможно, не удастся воплотить в жизнь по причине понесенных потерь. Но в области социальной и экономической я полнейший профан, и предлагать здесь какие-либо советы было бы с моей стороны непростительной самонадеянностью.

– Приятно встретить человека, не считающего себя всеведущим, – проворковала Рэнсом, но под поверхностной мягкостью ее голоса таилась сталь. Тейсман ощутил укол страха, однако она снова улыбнулась, и он позволил себе расслабиться. – Однако, гражданин адмирал, я надеюсь доказать вам, что командование системы Барнетта способно оказать прямое воздействие на социально-экономические процессы. И, конечно, на непосредственный ход военных действий.

– Я пока плохо представляю себе, о чем речь, однако готов отдать все силы служению Республике.

– Ничуть в этом не сомневаюсь, гражданин адмирал. Ничуть.

Рэнсом провела рукой по своим золотистым волосам и заговорила очень серьезно, с неожиданной для Тейсмана искренностью:

– В основном речь пойдет о боевом духе. При этом я вовсе не утверждаю, будто моральная сила способна скомпенсировать технологическое отставание. Ни отвага, ни доблесть, ни фанатизм, ни самоотверженность не позволят вооруженной камнями толпе взять верх над облаченной в бронескафандры, обученной и вооруженной до зубов морской пехотой. Вздумай я утверждать противное, вы все равно бы мне не поверили. Разве не так?